ПЕНИЦИЛЛИН ВМЕСТО КАЛЁНОГО ЖЕЛЕЗА
Здоровье — это корона на голове здорового,
но видит ее только больной.
Арабская поговорка
У арабов-кочевников я всегда чувствовал себя здоровым и бодрым. Свежий, чистый степной воздух, постоянные движения в сочетании с простой, здоровой пищей — все это способствовало хорошему самочувствию. Но однажды меня все-таки «прихватило». Вот как это произошло. Бедуины, как известно, ходят босиком, причем ноги до колен — голые. Будучи принят в племя шаммар в иракской Джезире, я поступал так же. В результате постоянного трения о бока лошади на внутренней стороне икры началось воспаление, но вначале я не обратил на него внимания. Пот и конский волос усилили воспаление, образовалась ранка; однажды я почувствовал сильную боль. Правая икра распухла, стала огненно- красной, появилось жжение. Я захромал, и все это начало меня беспокоить.
Нимр Са'уд, мой товарищ по шатру, пришел в отделение для гостей, где я прикладывал влажные компрессы к больной ноге. Он ощупал ее, и на его морщинистом лице появилась недовольная гримаса. Затем он пробормотал что-то непонятное, вернулся к очагу и о чем-то посовещался с сидевшими там бедуинами. Вскоре началась оживленная деятельность. Они развели огонь и раздули его ручными мехами. Внезапно все поднялись, и один из них подошел ко мне с раскаленным докрасна железным прутом.
— Лежи спокойно, Абдалла, — сказал он мне. — Мы выжжем твою рану, это тебе поможет, а теперь стисни зубы!
Моментально ко мне возвратились жизненные силы. С поразительной быстротой я выскочил из шатра. Мои сёрдобольные врачеватели, покачивая головами, смотрели мне вслед. И только когда я увидел, как Нимр неохотно бросил прут в песок, я, ковыляя, вернулся в шатер, но никто больше со мной не заговаривал.
Было ясно, что это стихийное бегство подорвало мой авторитет в глазах бедуинов. «Кайй» — лечение ран раскаленным железом — вошел в быт бедуинов с древнейших времен, и никто его не боится, во всяком случае этого не следует показывать. Но здесь моя готовность приспособиться к образу жизни бедуинов, очевидно, «дала осечку». На мое счастье, в тот вечер вождь шаммаров Миш'ан аль-Фейсал возвратился в лагерь на своем красном «шевроле» из очередной поездки. На следующее утро меня отправили на этой машине в медицинский пункт в селение Хатра, расположенное в 30 километрах от лагеря. Дежурный санитар сделал мне укол пенициллина, дал мне мазь и перевязочный материал, и я вылечил воспаление привычным способом.
По сравнению с другими тропическими областями среда, окружающая бедуинов, содержит немного возбудителей болезней. Условия размещения кочевников также благоприятствуют хорошему состоянию их здоровья. Очаги эпидемий в тропических странах часто возникают в местах больших скоплений людей и почти совсем не появляются в сухих, редко населенных, пустынных районах. М. Оппенгейм отмечал, что простой образ жизни и постоянное пребывание на свежем воздухе способствуют тому, что в среднем здоровье бедуинов лучше, чем оседлого населения.
И все-таки есть такие болезни, от которых страдают и бедуины. Сильные колебания температуры в различные времена года, а также между дневным и ночным временем вызывают простуду (кашель, насморк, ангина). У пожилых людей бывает ревматизм. Постоянные ветры, несущие с собой тучи пыли, едкий дым очагов вызывают воспаление глаз — они сильно слезятся и нередко заливаются кровью. Назойливые насекомые являются возбудителями кожных заболеваний и опасной трахомы, которая в запущенной стадии может привести к слепоте. Однообразное питание приводит к дистрофии и расстройствам пищеварения. Бедуины отдают дань и таким тяжелым по своим последствиям болезням, как туберкулез и сифилис. Бедуины часто не могут определить причину заболевания. Они понимают, где у них болит, это может быть колотье в боку, желудочные спазмы, головная боль, шум в ушах, но симптомы обозначают такими, например, понятиями, как «волчья болезнь» или «болезнь газелей», а традиционное лечение лишено у них какого-либо рационального объяснения.
Народная медицина бедуинов далека от знаменитого врачебного искусства арабских медиков средневековья и большей частью опирается на магические представления.
По старинным арабским воззрениям, которые в свою очередь связаны с греческими влияниями, арабы-кочевники локализуют те или иные эмоции и душевное состояние в различных внутренних органах. Так, разум находится в мозгу, алчность — в почках, гнев — в печени, мужество — в сердце, страх — в легких, смех — в селезенке, а печаль и радость — на лице.
Младенцев, которые особенно подвержены заболеваниям из-за отсутствия в шатрах необходимых санитарных условий, стараются защитить с помощью магии. На шею ребенка и на колыбель вешают амулеты от дурного глаза. У бедуинов есть свои колдуны, якобы владеющие магией. Их приводят к роженицам и тяжелобольным, и они бормочут там свои «волшебные» заклинания. У кочевников баккара в западном Кордофане за помощью в лечении больного обращаются к «факиру» — святому племени. Он пишет на деревянной дощечке текст из Корана, затем смывает чернила и дает пациенту выпить эту воду. Если пациент выздоравливает, то факиру воздают хвалу и он получает соответствующее вознаграждение, если же больной умирает, то, значит, на то была мудрая воля Аллаха и святой ни в чем не виноват. Для того, чтобы сделать чернильную жидкость приятной на вкус, в нее иногда добавляют немного меда.
Издавна существовала так называемая предупредительная магия по аналогии. Например, в оазисе Хайбар и Хиджазе, где была распространена малярия, у местных бедуинов существовал обычай громко кричать по-ослиному у ворот города, чтобы лихорадка подумала, будто там живут не люди, а ослы, и ушла: она знает, что ослы лихорадкой заболеть не могут.
Некоторые заболевания предупреждают способом татуировки, нанося ее на различные части тела, особенно на голову и запястья. На веках у подростков делаются маленькие надрезы, чтобы отвести «дурную кровь» и сохранить хорошее зрение. Лечение многих болезней, даже таких, как бешенство, головная боль и водянка, раскаленным железом применяется у бедуинов так широко, что врач, знакомый с этим методом по расположению рубцов от ожогов, может «прочитать» историю болезни пациента. Чтобы остановить кровь или для лучшего заживления ран и ушибов бедуины иногда используют туго свернутые полосы материи, сильно нагревают над огнем, а затем обрабатывают ими раны. Впрочем, принцип каутеризации — лечения теплом или прижиганием — есть в арсенале и у современной медицины. Ни для кого не секрет, что различные приемы народного врачевания и сегодня используются в медицинской практике. Например, широкое развитие в Восточной Азии получило иглоукалывание, повсеместно применяют лечение лекарственными травами.
Врачей и фельдшеров у бедуинов нет. Правда, некоторые из них умеют вправлять вывихнутые суставы или накладывать шины, а больных и раненых выхаживают женщины. Особенно опытны в этом отношении старые бедуинки. Они знают также, как обходиться с джиннами и ифритами — добрыми и злыми духами. Бедуины верят, что духи приносят людям пользу или вред в зависимости от желания и настроения.
Слишком большая ценность, чтобы ею мыться
Особенно большой вред злые духи наносят беременным и новорожденным, поэтому их, как было сказано выше, стремятся защитить с помощью талисманов и амулетов. Несомненно, гораздо полезнее были бы здесь лучшие санитарные условия и гигиенические меры. Из-за хронической нехватки воды и неустроенного, приспособленного лишь к условиям постоянного кочевания быта бедуинам крайне трудно, а порой даже невозможно всегда содержать в полной чистоте тело и одежду. Кочевники слишком высоко ценят воду, чтобы расходовать ее на мытье, поэтому зачастую они «моются» мелким песком.
Утром бедуины очень экономно умываются, до и после еды споласкивают руки, и больше на себя они воду не тратят. Чрезвычайно редко бедуины меняют одежду. Спать ложатся в том же самом, в чем ходят днем. Раздеваться не позволяет холодный ночной воздух, да и постель бедуинов никак нельзя назвать комфортабельной. Не удивительно поэтому, что в их пропотевшей, грязной одежде заводятся вши. Это никого не удивляет. Я чуть ли не каждый день наблюдал, как мать ищет насекомых в голове или в одежде ребенка. Женщины и девушки пытаются избавиться от своих мучителей, моя волосы верблюжьей мочой, а мужчины наголо бреют головы.
Хотя арабам пустыни совершенно неизвестна столь привычная для нас зубная щетка, зубы у них до старости остаются крепкими. Это объясняется, во-первых, здоровой пищей, а во-вторых, способом ухода за зубами. Они жуют конец ветки дикорастущего куста Salvadora persica (по-видимому, в нем содержится вещество, способствующее предотвращению кариеса), пока он не превратится в кисточку. Этой «деревянной кисточкой» (мисвак) они по утрам тщательно обрабатывают зубы и десны. И надо отдать должное зубам бедуинов — их блистающая белизна сделала бы честь любым зубам на рекламе пасты «Хлородонт». Впрочем, мисвак известна не только в Аравии, но и во многих районах Африки. Она распространена по всей долине Нила, и на всех рынках Восточной и Западной Африки всегда увидишь пучки мисвака. Альфред Брем писал, что в Судане мужчины и женщины постоянно пользуются этой зубной щеткой и получают от нее такое большое удовольствие, что, желая наказать свое грешное тело, отказываются употреблять ее в месяц поста.
Много опасностей для бедуинов таит в себе соприкосновение с окружающим их животным миром. Особенно нужно бояться бешеных собак, черепах, скорпионов, змей, пауков и сороконожек. А вот в окружающем их растительном мире они находят много пользы. Бедуины хорошо знают и любят природу. И у нас в Европе овцеводы и пастухи издавна славились как умелые врачеватели, ибо проводя большую часть своей жизни на природе, они стали присматриваться к ней, изучать жизнь растений и их лекарственные свойства. Кроме того, они приобрели огромный опыт в лечении животных, который в определенной степени мог быть использован и для лечения людей. Раньше овцеводов называли «овечьими докторами», а старая мекленбургская поговорка гласит: «Из овцевода можно сделать аптекаря; оба умны одинаково».
Народная медицина кочевников-верблюдоводов
Бедуины широко применяют такие лечебные травы, как ромашка и перечная мята. Известны им и другие целебные растения и... животные. Вот некоторые рецепты. Вытяжка из ядовитого кустарника хармала (Peganum harmala) употребляется как средство против ревматизма. В качестве слабительного применяются корень колоквинта (Cassia dovata), сок тамаринда, а также верблюжья моча, которую пьют либо в чистом виде, либо смешивают с молоком. Воспаление глаз лечат растением из семейства мальвовых (Alcea rufuscens), иногда в глаза закапывают материнское молоко или не менее стерильный свежий мед.
Кровоостанавливающим средством служит сок дикого растения миндар (Teucrium scordiorodes). От укуса скорпиона на рану накладывают помет варана (песчаного крокодила) или кладут раздавленного скорпиона, укусившего этого человека (противоядие!). На Синайском полуострове, чтобы выработать иммунитет у маленьких детей от яда скорпиона, им дают растворенный в молоке пепел сожженного скорпиона. В Северной Африке против кашля используют чай из цветущих листьев кустарника каркаде, их сушат и варят, добавляют семена акации.
От зубной боли используют некоторые коренья. Их либо жуют, либо курят при помощи трубки; чтобы заглушить боль, в дупло зуба кладут табак. Еще в больной зуб наталкивают овечий помет, а затем разжигают его там раcкаленной иглой. При воспалении желез горло полощут горячей соленой водой. Опухоли лечат уже описанным выше методом прижигания или присыпают их толчеными cеменами акации.
Все эти травы и другие лекарственные средства бедуины продают. На базаре любого арабского города торговец этих «лекарств пустыни» всегда окружен плотным кольцом покупателей, интересующихся, как и когда применять то или иное снадобье.
Вместе с врачами в лагере бедуинов
Я давно хотел поехать к бедуинам вместе с врачом-профессионалом и с его помощью более четко представить себе, как обстоит дело со здоровьем у арабов-скотоводов. Во время одной из научных экспедиций в Египет мне удалось осуществить это мероприятие, чему способствовали весьма счастливые обстоятельства. Супруги-врачи Купфершмидт из Лейпцига, работавшие с группой граждан из ГДР в АРЕ, согласились съездить со мной и моей женой к аулад-харуф, подгруппе племени аулад-али. Пятым в нашей группе был Оливер, шестилетний сын Купфершмидтов.
Прекрасным весенним утром мы выехали из Каира на своем «вартбурге» и отправились на север по асфальтированному шоссе, которое начинается у пирамид эль-Гизы и западнее Александрии вливается в автостраду, по которой можно проехать вдоль всего побережья до Марокко. Около полудня мы уже были в Сиди-Крейр — красивом местечке на берегу моря — и решили здесь отдохнуть, поесть и искупаться. Сильный прибой гнал на берег волны высотой с дом, и когда я попытался в маске и ластах преодолеть эти волны, то попал в мощный водоворот, который жестоко крутил меня и подбрасывал, словно мячик. Когда меня выбросило на берег, я обнаружил, что моя маска стала добычей моря, плавки, к счастью, запутались в ластах.
Мы двинулись по автостраде дальше на запад. Холмистый ландшафт сменился местностью с ярко выраженным чередованием гор и долин. Вскоре мы миновали опорную базу египетского ездового верблюдоводства в Бург-эль-Арабе и повернули на юг. На пересечении железнодорожной линии нам пришлось выполнять и роль дежурных по переезду, ибо в этой отдаленной местности господствует принцип самообслуживания. Теперь уже оставалось всего несколько километров до лагеря аулад-харуф. С вождем племени, шейхом Джума 'Мухаммедом Али, я был дружен. Нас сердечно встретили и разместили в одном из шести шатров. Хозяйки расстелили на полу цветные ковры, положили подушки, и в шатре стало уютно. Быстро разожгли очаг, и вскоре мы уже пили крепкий бедуинский чай. Дети аулад-харуф сразу же подружились с Оливером, привели ему щенков пастушеских собак, а потом катались с ним, как Хаймоновы братья, вчетвером на одном осле.
Во время чайной церемонии я объяснил бедуинам цель нашего визита, и вскоре появились первые пациенты. Сначала принесли шестимесячного младенца, и д-р Купфершмидт, детский врач, осмотрела его. Ребенок выглядел вялым, у него была сильно увеличена печень. Озабоченной матери вручили бутылочку с лекарством, посоветовали как можно быстрее отвезти ребенка в ближайшую больницу.
Затем началось обследование мужчин лагеря. Они с готовностью раздевались и ложились на ковер, заменявший стол для медицинского осмотра. Врачи прослушивали каждого и задавали вопрос, на что он жалуется. Я выполнял роль переводчика. Кроме одного острого заболевания, которое объяснялось, вероятно, неумеренным потреблением чая, мы не обнаружили никаких других, хотя многочисленные рубцы от каутеризации наглядно свидетельствовали о частом употреблении раскаленного железа.
Оба врача весьма одобрительно отозвались о чистоте бедуинов и хвалили их хорошо развитую мускулатуру. Хозяин шатра следил за всей процедурой обследования, храня достойное молчание, и, наконец, к нашему удивлению, потребовал, чтобы доктор Купфершмидт осмотрела и его. Поскольку он жаловался на почечные боли, ему наложили большой пластырь, чему он очень обрадовался.
Тем временем женщины пригласили супругу доктора Купфершмидта в махрам. Первой она осмотрела очень дряхлую старуху. Вскоре оказалось, что ей очень трудно общаться из-за незнания языка, и я последовал туда. Это была весьма деликатная миссия, потому что старый добрый обычай не разрешает женщинам и девушкам появляться перед мужчиной раздетыми. А находиться около пациента надо было достаточно близко, чтобы слышать разговор во время осмотра и переводить вопросы и ответы. Решили посадить меня за перегородкой, но там я мало что понимал, ибо вся процедура очень забавляла обитательниц махрама и они непрерывно хихикали, вставляя свои замечания. Тогда я расположился просто спиной к ковру, где происходил осмотр, и взаимопонимание было достигнуто. Мне все же не хватало профессиональных терминов. Бедуины для описания симптомов многих болезней употребляют такие выражения, как «живот идет» (о расстройстве желудка) или «вода жжет» (о болезнях мочевого пузыря).
Пожилая женщина жаловалась на ломоту в суставах — и ей дали мазь от ревматизма; у нескольких девушек были воспалены глаза, но установить, трахома это или результат действия дыма от очага, не удалось. Им дали глазные капли. Застенчивая молодая бедуинка после долгих колебаний попросила дать ей средство от бесплодия и была разочарована, услышав, что такого лекарства нет. Купфершмидты пригласили ее на прием в свою больницу в Александрии. Но у нее так и не хватило мужества приехать туда.
Поскольку было уже поздно, мы прервали осмотр. Нам предложили скромный ужин: рис, свежие лепешки из ячменной муки, топленое овечье масло и сушеные финики.
Когда после ужина я спросил хозяина, нельзя ли нам послушать несколько бедуинских песен, он утвердительно кивнул, но каково же было наше разочарование, когда из сундука извлекли проигрыватель, работавший на батарейках! Сначала послышался треск, а потом зазвучала песня, как нам сказали, ливийских бедуинов. Нам так и не удалось добиться, чтобы бедуины сами что-нибудь спели, — снова техника вытеснила фольклор!
Тем временем нам приготовили постели, расстелив овечьи шкуры. Мы улеглись — все пятеро рядом — и накрылись матами ручной работы, тяжелыми, как свинец. Долгий путь утомил нас. С надеждой на глубокий освежающий сон мы пожелали друг другу спокойной ночи и закрыли глаза. Но сон так и не пришел: едва потушили лампу, как целые полчища изголодавшихся блох набросились на нас. Они измучили нас; наутро мы выглядели, как больные корью, покрытые зудящей сыпью — следами от укусов. «Импортный товар» им показался особенно аппетитным. Жидкость от насекомых, которую мы предусмотрительно захватили с собой, дала бумеранговый эффект. В темноте я опрыскал ею не блох, а собственное лицо — глаза жгло как огнем. Это была незабываемая ночь! Агрессоры отступили только на рассвете. Мы проснулись от ярких солнечных лучей, когда занавес у входа в шатер был уже откинут и около нашего ложа собралось множество подростков, желавших подвергнуться обследованию. Мы молниеносно умылись на глазах у бедуинов, экономя воду, что особенно понравилось Оливеру. После завтрака — горячее молоко, свежие хлебные лепешки и мафрука (зажаренные в масле финики без косточек) — осмотр возобновился. Пришли бедуины из других шатров — они тоже хотели, чтобы их выслушали и задали им вопросы. Оба врача пришли к единому мнению: за редким исключением, все прошедшие осмотр бедуины вполне здоровы и чисты.
В качестве гонорара шейх предложил нам черно-белого барана, которого, по его мнению, мы должны были живым доставить в Каир. Это предложение показалось нам малопривлекательным — ведь нас в машине и так пятеро. Наше контрпредложение — заколоть барана на месте и устроить совместную трапезу — было принято. После вкусного и сытного праздничного обеда мы сердечно распрощались с хозяевами и отправились в обратный путь.
«Смерть более истинна, чем жизнь»
Изредка нам попадались на глаза могилы бедуинов, расположенные большей частью на возвышенных местах и отмеченные либо кучей камней, либо потрепанными ветром флажками.
— А как бедуины хоронят своих покойников? — спросила доктор Купфершмидт.
Я мог рассказать ей кое-что об этом, потому что однажды мне случилось быть в лагере, когда там умирал старик. Бедуины опрыскивали его лицо водой, произнося: «Ла Иллаха ил-Аллах, смерть более истинна, чем жизнь...» После того как он испустил дух, ближайшие родственники по мужской линии раздели его, обмыли водой, заткнули все отверстия в теле овечьей шерстью и обернули труп чистым полотнищем. Все это совершалось в полном спокойствии и сопровождалось обращениями к Аллаху. В это время женщины громко оплакивали умершего у входа в шатер. Его жена и дочери разорвали на себе одежду, до крови расцарапали лицо и грудь и посыпали распущенные волосы пылью и пеплом. Эти выражения скорби и отчаяния продолжались много часов кряду, причем вопли становились все громче, ибо подходили новые плакальщицы.
Мужчины привязали тело умершего к верблюду и повели его на ближайший холм, ибо, как писал М. Оппенгейм, бедуин не хочет, чтобы его хоронили в долине или котловине. Он хотел бы покоиться на вершине высокого холма или горы, откуда надеется видеть своих соплеменников, если они разобьют шатры неподалеку.
Придя на место, бедуины мотыгами вырыли неглубокую яму и осторожно положили в нее покойника на правый бок лицом на восток, в сторону Мекки. Под чтение Фатихи могилу засыпали землей, а чтобы ее не потревожил степной волк, навалили груду камней. Ружейный залп возвестил, что погребение закончено.
Участники церемонии, не торопясь, вернулись в шатер усопшего, а его сыновья пригласили всех на поминки. Было зарезано несколько баранов. Все сидели со строгими, серьезными лицами, но никто не пролил ни слезинки. Воздавали хвалу покойному, превосходным личным качествам и добрым делам его. «Он был храбрым героем, примерным гостеприимным хозяином и благородным человеком. По воле Аллаха он сегодня покинул нас...» «Пусть Аллах заменит вам ушедшего!» А родственники покойного отвечали: «Аллах воздаст вам!» Через 40 дней устраивают еще одну торжественную трапезу, и на этом траур для вдовы и дочерей заканчивается. Они могут снова одевать повседневное платье и посещать другие шатры.
Если умирает ребенок или женщина, то вокруг трупа хлопочут только женщины. Мужчины вообще не участвуют в церемонии. Строгое разделение полов даже после смерти! Я вспоминаю, какое удивленное лицо было у одного вдовца, когда я выразил ему соболезнование по поводу кончины его жены. Он едва выслушал мои слова и тотчас переменил тему разговора.
Современные клиники на земле бедуинов
По мере того как улучшаются условия жизни в молодых независимых государствах арабского мира, кочевники во многих районах получают все большую возможность обращаться к врачу или хотя бы к санитару. В степях и полупустынях Алжира, Ливии, Египта, Сирии, Ирака и других арабских странах создана сеть государственных поликлиник и амбулаторий. Сначала их персонал был загружен лишь наполовину. Понадобилась длительная и терпеливая просветительная работа, чтобы убедить бедуинов и феллахов в преимуществах современного медицинского обслуживания. Они цепляются за свои традиционные методы лечения и обращаются к врачу или дипломированной акушерке лишь в тех случаях, когда едва ли уже возможно оказать помощь. Ложный стыд у женщин, предрассудки, недоверие осложняют работу врачей в сельской местности. Я проводил много времени с сотрудниками таких отдаленных медицинских пунктов, которые в ожидании пациентов играли в карты или в шахматы. Однажды в Бутане (степь в Судане) меня с солнечным ударом доставили в недавно открывшуюся клинику. Врачи и медсестры наперебой проявляли служебное рвение и готовность прийти на помощь: я был единственным пациентом в этом большом медицинском учреждении! Но они терпеливо ждали, так как понимали, что время работает на них. Пример бедуинов, избавившихся от недугов с помощью современных научных методов лечения, обязательно подействует на соплеменников!
Чтобы делать прививки против оспы, тифа, холеры и других вирусных заболеваний, приходится зачастую прибегать к легкому насилию, используя авторитет вождей.
Однако в деревнях все еще недостает врачей (почти весь медицинский персонал сосредоточен в крупных городах), далеко не все бедуины и феллахи охвачены квалифицированной помощью. Если, например, в Дамаске на больничную койку приходится 421 житель, то в северо-восточном аграрном округе Хасеке — 4395, а в бедуинском районе Ракка — 5176 человек. Лечение в таких государственных больницах бесплатное в отличие от широко распространенных на Востоке частных поликлиник. Лекарства и медикаменты также выдаются бесплатно.
В обнародованной в 1962 году президентом Г. А. Насером Национальной хартии Египта было записано, что каждый гражданин имеет право на медицинское обслуживание и оно должно быть в любое время легкодоступно для каждого гражданина в любом уголке страны. Уход и медикаменты не могут больше быть объектами торговли.
Трудно привести точные данные о численности бедуинов, так как они очень недоверчиво относятся к статистическим обследованиям. Может быть, они боятся, что учет их численности будет способствовать увеличению налогов, призыву на военную службу и другим государственным повинностям. Полуоседлые и оседлые бедуины поддаются учету легче. Их количество увеличивается из года в год, ибо регулярное медицинское обслуживание им более доступно, чем их соплеменникам, затерянным на бескрайних пастбищах Аравии, по которым они периодически кочуют.
Жизнь меняется. Об этом можно судить хотя бы по тому, что сейчас успешно работают врачи-бедуины, и среди них даже женщины. Одна из них — врач Олифат Абдель Кадир. Внешне она ничем не отличалась от других женщин, которых я встречал в Каире. Красивая, стройная; между глаз едва заметная голубая татуировка. Это меня особенно заинтересовало. Однажды мы пили чай на балконе, и она рассказала о своей жизни:
— Я ливийка и родилась в шатре кочевников-муджабра, которые доходили до Феццана. Маленькой девочкой я пасла вместе с братьями и сестрами стада коз моего отца. Когда мне исполнилось семь, родители отдали меня родственникам, у которых был свой дом в Бенгази. Я ходила в школу, и ученье доставляло мне радость, хотя я часто тосковала по жизни в степи. К счастью, каникулы я могла проводить с земляками. Чем старше я становилась, тем больше мне хотелось научиться чему-нибудь полезному. Со временем у меня окрепло желание помогать моему народу. Поэтому после окончания средней школы я решила изучать медицину и приехала в Каир: в Ливии тогда не было университета. Два года назад я сдала государственные экзамены и с тех пор работаю врачом-ассистентом в университетской глазной клинике. Если Аллаху будет угодно, после годичной подготовки в этой клинике я буду работать глазным врачом в Бенгази.
Конечно, Олифат — это исключение, но я убежден, что бедуинка намного быстрее сможет убедить своих соплеменников в преимуществах современной медицины. Хорошо понимая свою ответственность перед земляками, молодая женщина сказала: «Я бы хотела работать в больнице, которая ближе всего расположена к тому району, где живут бедуины муджабра».
